Командующий же Брянским фронтом в сложившейся обстановке решил отвести войска 40-й армии на рубеж р. Кшень, Быстрец, Архангельское. Ставка Верховного Главнокомандования не согласилась с этим решением командующего Брянским фронтом. Она указала, что простой отвод войск 40-й армии на неподготовленный рубеж будет опасен и может превратиться в бегство. Кроме того, она указала командующему фронтом, что «самое плохое и непозволительное в Вашей работе состоит в отсутствии связи с армией Парсегова [40-я армия] и танковыми корпусами Мишулина [4-й танковый корпус.] и Богданова [24-й танковый корпус.]. Пока Вы будете пренебрегать радиосвязью, у Вас не будет никакой связи и весь Ваш фронт будет представлять неорганизованный сброд» [ Архив ЦК КПСС, арх. № У/5 — б/12.].

Одновременно Ставка Верховного Главнокомандования указала, что Брянский фронт имеет все необходимое для того, чтобы разгромить наступающего врага.

Против 500 танков немцев командование Брянского фронта могло сосредоточить до 1000 танков, из которых более 500 танков оно могло бросить против 48-го танкового корпуса, прорвавшегося в полосе 40-й армии.

В целях разгрома частей 48-го танкового корпуса противника, прорвавшихся в направлении Горшечное, Ставка Верховного Главнокомандования приказала из 4, 24 и 17-го танковых корпусов организовать оперативную группу под командованием командующего БТ и МВ Советской Армии генерал-лейтенанта танковых войск Федоренко Я. Н. и нанести контрудары 24-м и 4-м танковыми корпусами из района Старого Оскола на север, а 17-м танковым корпусом из района Касторное в южном направлении. Одновременно по решению командующего фронтом подготавливались контрудары 1-м танковым корпусом из района Ливны на юг вдоль железной дороги Ливны, Мармыжи и 16-м танковым корпусом из района Волово на юг вдоль восточного берега р. Кшень.

Но, несмотря на наличие достаточных сил, указание Ставки Верховного Главнокомандования о разгроме противника, прорвавшегося в направлении на Горшечное, командованием Брянского фронта выполнено не было. Вследствие плохого управления войсками единого удара по противнику нанести не удалось. Танковые корпуса вступили в бой порознь, в разное время и в разных районах. Так, например, 4-й танковый корпус вступил в бой 30 июня, а 17-й и 24-й танковые корпуса только 2 июля. Сами танковые корпуса вступали в бой также разрозненно по частям и действовали крайне нерешительно. Особенно плохо действовал 17-й танковый корпус. Вместо того, чтобы наступать на Горшечное, западнее железной дороги, по кратчайшему направлению и тем самым создать угрозу правому флангу ударной группировки врага с севера, командир корпуса направил части корпуса на 10—12 км восточнее Горшечное. В результате этого вместо удара во фланг 48-му танковому корпусу части 17-го корпуса в течение двух дней, т. е. 30 июня и 1 июля, не участвовали в бою, а, уклонившись от боя, медленно продвигались на юго-восток. К тому же вследствие нераспорядительности командира корпуса на марше из Воронежа были растеряны тылы, и поэтому части корпуса не были обеспечены горючим.

В результате войскам Брянского фронта не удалось локализовать прорыв и остановить продвижение немецких войск на втором оборонительном рубеже по р. Кшень. Противник к исходу 2 июля вышел своими подвижными соединениями на линию железной дороги Касторное, Старый Оскол, глубоко охватив с севера левофланговые дивизии 40-й армии, продолжавшие вести бой в главной полосе обороны.

Неорганизованные действия танковых корпусов Брянского фронта справедливо получили плохую оценку со стороны начальника Генерального Штаба Советской Армии генерал-полковника Василевского А. М. При переговорах с командующим Брянским фронтом в 23 часа 1 июля тов. Василевский указал на недопустимое поведение командира 17-го танкового корпуса генерала Фекленко. Одновременно тов. Василевский высказал неудовлетворенность действиями 1-го и 16-го танковых корпусов, указав командующему фронтом на необходимость взять крепче в свои руки управление этими корпусами и потребовать от них выполнения задач, присущих танковым корпусам [Архив ЦК КПСС, арх. № У/5 — 6/12.].

К этому же времени сложилась тяжелая обстановка и на правом крыле Юго-Западного фронта. Ударная группировка 6-й немецкой армии, перейдя в наступление утром 30 июня из района Волчанска, прорвала оборону в стыке 21-й и 28-й армий, которые еще не успели восстановить свои силы повле недавнего отхода с р. Северный Донец и организовать должным образом оборону на новом рубеже. Развивая наступление на северо-восток, немецко-фашистские войскаг к вечеру 2 июля выдвинулись на рубеж Скородное, Чернянка, р. Оскол до Волоконовки и захватили плацдармы на восточном берегу реки у Чернянки и Волоконовки.

В общем, к исходу 2 июля обстановка на воронежском направлении резко ухудшилась. Наша оборона как на левом крыле Брянского фронта, так и на правом крыле Юго-Западного фронта была прорвана на глубину до 80 км.

Резервы Брянского и Юго-Западного фронтов, находившиеся на воронежском направлении, к этому времени были уже втянуты в бой, и создалась угроза прорыва вражеских войск к р. Дон и захвата ими Воронежа.

Положение на этом направлении осложнилось еще и тем, что было потеряно управление войсками 40, 21 и 28-й армий.

Ставка Верховного Главнокомандования, оценив обстановку, создавшуюся на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов, приняла меры к предотвращению форсирования противником р. Дон и приостановлению дальнейшего продвижения его войск на восток. С этой целью она решила выдвинуть на левый берег Дона на участок от Задонска до Воронежа 3-ю резервную армию, на участок от Воронежа до Павловска — 6-ю резервную армию, а от Павловска до Клетской — 5-ю резервную армию [Директивы Ставки ВГК № 170478 и 170481 от 4.7 1942 г.], переименовав их соответственно в 60, 6 и 63-ю армии.