Имевшиеся недостатки в скрытности подготовки операции в последующем были частично устранены. Уже при подготовке прорыва обороны противника в Ельненско-Дорогобужской и Смоленско-Рославльской операциях была обеспечена скрытность перегруппировки Сил и средств. Вследствие этого сильные удары Западного фронта на ельненском и смоленском направлениях 28 августа и 15 сентября оказались для противника неожиданными.

Так, например, 28 августа противник ожидал нашего дальнейшего развития наступления вдоль Варшавского шоссе, а главные силы Западного фронта развили наступление в сторону Ельни.

Так было и в начале сентября. Войска правого крыла и центра Западного фронта в период с 6 по 14 сентября производили перегруппировку и готовили удар на Смоленск; войска левого крыла продолжали вести активные действия и тем самым отвлекли на себя часть сил противника и его внимание от готовившегося наступления на Смоленск.

Прорыв обороны противника на всю ее оперативную глубину (100—130 км) войсками Западного фронта был осуществлен, если не считать двух семидневных пауз, в течение 26 дней со средним темпом 4—5 км в сутки. При таких темпах прорыва противник успевал отходившими войсками и перебрасываемыми соединениями с других участков советско-германского фронта организовать оборону на подготовленных оборонительных полосах в глубине. Все это приводило к тому, что войска Западного фронта фактически трижды готовились к прорыву обороны противника: первый раз в Спас-Деменской, второй — в Ельненско-Дорогобужской и третий — в Смоленско-Рославльской операциях. Перед каждым прорывом приходилось создавать новые группировки сил, организовывать артиллерийскую и авиационную подготовку, взаимодействие родов войск.

В этой операции особое значение приобретала борьба с соединениями противника, перебрасываемыми с других участков фронта. Эффективное воздействие по подходящим резервам противника могла бы оказать авиация, но ее в составе Западного и Калининского фронтов было мало: всего на обоих фронтах имелось 541 исправный бомбардировщик (из них ночных 225) и 276 штурмовиков. Вполне очевидно, что этих сил авиации было недостаточно (да и имеющиеся не могли быть использованы эффективно в силу неблагоприятных метеорологических условий), и противнику удавалось быстро перегруппировывать свои соединения из района Орла против наступавших войск Калининского и Западного фронтов. Ввиду отсутствия эффективного воздействия по подходившим войскам противника в его оперативной глубине силами авиации борьба с ними велась только на поле боя. Отсутствие сильных вторых эшелонов в армиях и обстановка вынуждали командование фронта преждевременно и по частям вводить силы второго эшелона фронта.

Так, например, 7—8 августа были введены две дивизии 68-й армии, 12—13 августа две дивизии 21-й армии, а в последующие дни и остальные дивизии армий второго эшелона фронта.

Ввод вторых эшелонов и резервов по частям отмечается и в Калининском фронте. Так, например, в период безуспешных боев войск левого крыла Калининского фронта имели место следующие факты.

Командующий фронтом для усиления войск 39-й армии в ходе операции из своего резерва передал: 14 августа — одну танковую бригаду, 20 августа — два полка самоходно-артиллерийских установок и 31 августа — два танковых полка. В этот же день из состава 4-й ударной армии дополнительно в 39-ю армию была передана одна танковая бригада.

Поступившие из фронта резервы в армиях и соединениях также использовались по частям. Например, командир 32-й стрелковой дивизии 39-й армии в период с 3 по 5 сентября вводил в бой ежедневно по одной танковой роте 27-го танкового полка в одном и том же направлении. В результате весь танковый полк, не выполнив боевой задачи, в течение трех дней был выведен из строя.

Характерной особенностью использования механизированного и танкового корпусов в Западном фронте было то, что их действия в общевойсковых армиях планировались для развития тактического прорыва в оперативный.

Однако на первом этапе операции 5-й механизированный корпус из-за слабо организованного обеспечения его ввода в прорыв своей задачи не выполнил и вынужден был вести бои в боевых порядках пехоты.

В период подготовки Смоленской операции слабо были отработаны вопросы всестороннего обеспечения ввода в прорыв подвижных войск, управления ими в ходе наступления, а также вопросы взаимодействия танков, пехоты и артиллерии.

В ходе прорыва обороны противника наступавшие войска недостаточно были обеспечены тайками непосредственной поддержки пехоты. Так, например, Западный фронт располагал семью танковыми полками и семью танковыми бригадами, что позволило иметь к началу операции 10—12 танков непосредственной поддержки пехоты на 1 км фронта прорыва. В Калининском фронте эта плотность была равна 6 танкам. При прорыве оборонительных полос противника в оперативной глубине плотность была еще ниже. Такого количества танков для прорыва сильной укрепленной обороны противника оказалось недостаточно, что явилось одной из причин низких темпов наступления в тактической зоне обороны врага.

Как известно, артиллерия является одним из важнейших средств прорыва обороны противника. Опыт Смоленской операции показал, что в тех конкретных условиях, в которых она проводилась, для прорыва сильной обороны и сокрушения ее на всю глубину в условиях лесисто-болотистой местности артиллерийская плотность в 118—160 орудий на 1 км фронта при слабой обеспеченности боеприпасами была недостаточной, особенно если учесть, что гаубичной артиллерии, которая так необходима в условиях лесистой местности, всего было около 10% по отношению к общему количеству орудий и минометов калибра 76 мм и выше.

Важное значение в ходе операции имела артиллерия, выделенная для стрельбы прямой наводкой. Например, 8 августа перед войсками 31-й армии на узком участке фронта нашими орудиями, выставленными для стрельбы прямой наводкой, было уничтожено 18 из 40 действовавших орудий самоходной артиллерии противника.